Как было показано многочисленными исследованиями, проведенными в период пандемии, тяжелое течение COVID-19 сопровождается полиорганной недостаточностью. Цитокиновый шторм, гиперкоагуляция, гиперактивация комплемента и другие звенья гемостаза составляют общую картину патогенеза тяжелого течения заболевания. Частая диагностика множественных тромбозов микрососудистого русла в таких органах как легкие, сердце и почки, а также присутствие тромбоцитарно-фибриновых тромбов в этих органах и признаки их терминального повреждения наводят на мысль о возможном участии тромботической микроангиопатии (ТМА) в развитии полиорганной недостаточности. В этой связи особенно важно своевременно диагностировать ТМА и начинать патогенетическую терапию. Эти мероприятия способны значительно снизить смертность от нового заболевания. Гепарины и прямые пероральные антикоагулянты являются основой профилактики и лечения венозной тромбоэмболии у пациентов с COVID-19, однако их эффективность при наличии ТМА сомнительна. Доказано, что использование антикоагулянтов у тяжелобольных пациентов с COVID-19 для профилактики тромбоза крупных сосудов эффективно, однако их роль в предотвращении микротромбообразования не ясна. В данной статье проводится обзор имеющейся в настоящее время информации о ТМА, а также обзор данных литературы, описывающих ТМА-подобные состояния при COVID-19, обсуждается возможная патофизиология развития состояния и предполагаемые подходы к терапии.

Цель исследования: оценить репродуктивную функцию пациенток, перенесших органосохраняющее родоразрешение с использованием модифицированной методики ушивания полости матки при врастании плаценты.

Материалы и методы. В ретроспективном исследовании проанализированы 77 историй родов пациенток, поступивших на плановое родоразрешение в 2018–2020 гг. Сформированы 2 группы: 32 пациентки с рубцом на матке после предшествующего кесарева сечения вошли в контрольную группу; 45 пациенток с диагнозом врастания плаценты составили основную группу, которая была разделена на 2 подгруппы согласно технике ушивания полости матки. Модифицированная техника ушивания использована в подгруппе 2А (n = 23), в подгруппе 2Б (n = 22) использовали линейный метод ушивания стенки матки.

Результаты. Обследованные были сопоставимы по антропометрическим данным, репродуктивному анамнезу. Ультразвуковая оценка размеров матки через 6 мес установила более значительные изменения у пациенток основной группы, что можно объяснить бóльшим иссечением маточной ткани во время операции. Статистически значимые различия по сравнению с контрольной группой (длина матки – 60 [55; 66] мм, ширина матки – 48 [42; 54] мм) наблюдались как в подгруппе 2А (длина матки – 54 [48; 62] мм, ширина матки 38 [29; 47] мм; р = 0,036 и р = 0,024 соответственно), так и в подгруппе 2Б (длина матки – 51 [42; 60] мм, ширина матки – 30 [24; 44] мм; р = 0,003 и р < 0,001). Выявлена значительно меньшая выраженность изменений размеров полости и формы матки в подгруппе 2А по сравнению с подгруппой 2Б (р = 0,022 для длины матки, р = 0,004 для ширины матки). Исследование внутриматочного кровотока не установило существенных различий между группами (p > 0,1).

Заключение. Оценка результатов применения нового метода ушивания полости матки у пациенток с врастанием плаценты показало значительную эффективность в аспекте сохранения анатомически наиболее естественной формы и полости матки. Несмотря на полученные результаты, проблема восстановления репродуктивной функции женщин, перенесших органосохраняющее родоразрешение, остается актуальной и требует дальнейшего изучения.

Цель исследования: оценить эффективность азоксимера бромида в комплексе с комбинированным антимикробным препаратом в лечении пациенток с аэробным вагинитом (АВ).

Материалы и методы. В проспективное рандомизированное сравнительное исследование в параллельных группах включено 60 пациенток с диагнозом АВ, составивших основные группы I и II, и 10 условно здоровых женщин (контрольная группа III). В группе I (n = 30) пациентки получали азоксимера бромид (10 введений по схеме курсом 10 дней) и комбинированный антимикробный препарат, в группе II (n = 30) – только антимикробный препарат (курсом 10 дней). Использовали микроскопию мазков влагалищного отделяемого, метод полимеразной цепной реакции, определение в смывах из влагалища цитокинов – интерлейкинов (англ. interleukins, IL) и фактора некроза опухоли альфа (англ. tumor necrosis factor-alpha, TNF-α) выполняли методом иммуноферментного анализа (ИФА). Исследование внеклеточных ловушек нейтрофилов (англ. neutrophil extracellular traps, NETs) выполняли методом ИФА, а также определяли ДНК-содержащие нити, выброшенные нейтрофилами, методом флуоресценции.

Результаты. Выздоровление установлено у 100 % (30/30) пациенток в группе I и у 86,7% (26/30) в группе II. После лечения выявлено снижение уровня IL-8 в группе I с 35,2 до 5,5 пг/мл (р = 0,05), в группе II – с 33,4 до 5,3 пг/мл (р = 0,04), что не отличалось (р > 0,05) от контрольных значений (5,2 пг/мл). Уровень IL-1β также снижался после лечения в группе I с 51,5 до 15,1 пг/мл (р = 0,002), в группе II – с 57,9 до 20,1 пг/мл (р = 0,03), что также не отличалось (р > 0,05) от контрольных значений (16,7 пг/мл). Содержание IL-10 в обеих основных группах снижалось незначительно (с 0,26 и 0,24 до 0,16 пг/мл в обеих группах), что было в 1,8 раз выше, чем в контрольной группе (0,09 пг/мл; р < 0,001). Количество выбросивших NETs нейтрофильных клеток в обеих основных группах статистически значимо уменьшилось после лечения, достигнув контрольных значений. Побочные эффекты не отмечались, комплаентность и приемлемость составила 100 % в обеих основных группах. Частота рецидивов АВ в течение 3 мес наблюдалась у 3,3 % (1/30) и 14,3 % (4/28) пациенток, через 6 мес – у 14,3 % (4/28) и у 20,0 % (5/25) пациенток соответственно в группах I и II. С помощью модели логит-регрессии показано, что с вероятностью 50 % возможен рецидив АВ при уровне TNF-α < 0,1 пг/мл после проведенного лечения (чувствительность – 67 %, специфичность – 79 %). Риск рецидивов в группе I по сравнению с группой II демонстрировал тенденцию к снижению.

Заключение. Использование азоксимера бромида и комбинированного антимикробного препарата широкого спектра действия является эффективным в лечении АВ, оказывает модулирующее действие на показатели иммунного ответа, способствует снижению частоты рецидивов.

Цель исследования: выяснение прогностической значимости биохимических показателей сыворотки крови PAPP-A (англ. pregnancy-associated plasma protein A; ассоциированный с беременностью протеин А плазмы) и β-ХГЧ (бета-субъединица хорионического гонадотропина человека) в оценке неблагоприятных факторов течения беременности у женщин с вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ) и вирусными гепатитами В (ВГВ) и С (ВГС).

Материалы и методы. Проведено ретроспективное исследование историй болезни 52 женщин, среди которых было 19 ВИЧ-инфицированных, 9 моноинфицированных ВГВ или ВГС, 11 коинфицированных (ВИЧ/ВГВ или ВИЧ/ВГС), 13 неинфицированных женщин. У всех женщин выяснены значения PAPP-A и β-ХГЧ, выраженные в МоМ (англ. multiple of median; значение, кратное медиане).

Результаты. По итогам исследования выявлено, что прогностически значимыми для развития хронической фетоплацентарной недостаточности (ХФПН) у женщин с ВИЧ-инфекцией и ко-инфекцией ВИЧ и гепатитов В и С является только PAPP-A; у женщин с моноинфекцией ВГВ или ВГС ни один из исследованных маркеров не показал статистически значимого результата; у беременных без инфекций и PAPP-A и β-ХГЧ явились эффективными показателями в прогнозировании развития ХФПН.

Заключение: PAPP-A может быть использован в качестве диагностического маркера развития ХФПН у беременных с моноинфекцией ВИЧ и ко-инфекцией ВИЧ/ВГВ или ВИЧ/ВГС.

Цель исследования: изучение роли антифосфолипидных антител (АФА) и генетической тромбофилии как возможной причины развития или компонента патогенеза ранней и поздней внутриутробной задержки роста плода (ВЗРП).

Материалы и методы. Проведено проспективное рандомизированное контролируемое исследование. Всего было обследовано 118 женщин. Основную группу составили 83 пациентки, беременность которых осложнилась ВЗРП II и III степени. Пациентки были разделены на 2 группы в зависимости от срока беременности, в котором была диагностирована задержка роста плода: группа 1 – 36 беременных с ранней ВЗРП, группа 2– 47 беременных с поздней ВЗРП. Внутри каждой группы выделены подгруппы по критерию степени тяжести ВЗРП. Контрольную группу составили 35 беременных с физиологическим течением беременности. АФА – антитела к кардиолипину, β2 -гликопротеину 1, аннексину V, протромбину и др. (изотипы IgG/IgM) определяли согласно Сиднейским критериям антифосфолипидного синдрома методом иммуноферментного анализа (ИФА); волчаночный антикоагулянт – трехэтапным методом с ядом гадюки Рассела; содержание антитромбина III и протеина С – хромогенным методом; полиморфизмы генов протромбина G20210A и фактора V Leiden методом полимеразной цепной реакции; уровень гомоцистеина – методом ИФА.

Результаты. У 40 (48,2 %) пациенток с ВЗРП выявлена циркуляция АФА средних и высоких титров, генетические тромбофилические дефекты и/или гипергомоцистеинемия, что достоверно выше, чем в контрольной группе (p < 0,05): в группе 1 (41,7 % женщин) АФА обнаружены у 30,6 % и комбинированно с генетической тромбофилией или гипергомоцистеинемией – у 11,1 %; в группе 2 (51,1 % женщин) АФА определены у 21,3 % и в сочетании с гипергомоцистеинемией – у 4,3 %, генетическая тромбофилия обнаружена у 25,5 %, тромбофилия вследствие гипергомоцистеинемии – у 2,1 %. Не было различий по частоте выявления тромбофилии у пациенток в зависимости от степени тяжести ВЗРП, однако отмечена корреляция между степенью тяжести ВЗРП и титрами АФА.

Заключение. Тестирование на наличие АФА, генетической тромбофилии и гипергомоцистеинемии необходимо рекомендовать пациенткам с задержкой роста плода (в том числе с ВЗРП в анамнезе), особенно в случае раннего ее начала. Рекомендуется определение полного спектра АФА.

Введение. На сегодняшний день очень мало эпидемиологических данных относительно взаимосвязи нарушений пуринового и углеводного обмена с дефицитом тестостерона у мужчин с избыточной массой тела за счет жировой ткани и метаболическим синдромом (МС).

Цель исследования: изучение взаимосвязей между нарушениями углеводного и пуринового обмена и уровнем тестостерона у мужчин с избытком жировой ткани и МС.

Материалы и методы. В исследование были включены 64 пациента мужского пола с избыточной массой тела. Пациентов разделили на 3 группы в зависимости от индекса массы тела (ИМТ): группа 1 с избыточной массой тела (n = 24), группа 2 с ожирением I степени (n = 21), группа 3 с ожирением II и III степени (n = 19). Анализировали показатели углеводного и пуринового обмена во взаимосвязи с андрогенным статусом и параметрами состава тела, а также определяли уровень различий между группами.

Результаты. Выявлена взаимосвязь между параметрами углеводного и пуринового обмена и уровнем общего тестостерона, сформированная на фоне избыточно развитой жировой ткани. По всей выборке была определена слабая отрицательная корреляция между значениями тестостерона и глюкозы, инсулина, индексом инсулинорезистентности НОМА-IR (англ. Homeostasis Model Assessment of Insulin Resistance), т. е. чем выше содержание глюкозы и, соответственно инсулина, тем выше индекс НОМА-IR и тем ниже уровень тестостерона. Установлено, что с ростом ИМТ росло количество пациентов с концентрацией глюкозы крови натощак свыше 5,6 ммоль/л и инсулинорезистентностью, отмечен рост уровня инсулина в зависимости от ИМТ. В группе с ожирением I степени заметная и тоже отрицательная корреляция выявлена между значениями общего тестостерона и мочевой кислоты.

Заключение. Полученные взаимосвязи подтверждают, что чем значительнее нарушения углеводного и пуринового обмена, тем существеннее андрогенный дефицит. Таким образом, очевидно, что наиболее эффективным решением в выборе стратегии лечения андрогенного дефицита и нарушений углеводного и пуринового обмена у мужчин с избыточной массой тела является нормализация состава тела и избавление от избытка жировой ткани.

Введение. Отмечается нарастание распространенности андрологических заболеваний среди подростков и молодых людей, приводящее к снижению их репродуктивного потенциала. При этом увеличивается число пар, которые начинают заниматься вопросами репродукции после 35–40 лет – время начала возрастного андрогенного дефицита у мужчин. Поэтому анализ спермограммы, являющийся ключевым моментом в оценке мужского репродуктивного потенциала, желательно проводить в разные возрастные периоды жизни мужчины.

Цель исследования: сравнить показатели спермограммы в разных возрастных группах у пациентов с патологией репродуктивной сферы.

Материалы и методы. Выполнен анализ спермограмм у подростков с левосторонним варикоцеле II–III степени в возрасте 17 лет и у бесплодных мужчин 22–48 лет. Анализ спермы проведен в соответствии со стандартами 5-й редакции Всемирной организации здравоохранения и включал следующие параметры: объем спермы (мл), концентрация сперматозоидов (млн/мл), общее количество сперматозоидов (млн), кислотность, вязкость, прогрессивная подвижность, общая подвижность, жизнеспособность, морфология, наличие слизи, агрегации, агглютинации, лейкоцитов, амилоидных телец, лецитиновых зерен. В окрашенных препаратах проводили оценку морфологии сперматозоидов и клеток сперматогенеза. В соответствии с полученными результатами спермограмм были выданы заключения – нормозооспермия, олигозооспермия, астенозооспермия, тератозооспермия. Для статистического анализа использована компьютерная программа Statistica 10.0 (StatSoft Inc., США). Оценка нормальности распределения выполнена с помощью критерия χ². Количественные показатели представлены в виде средних арифметических значений и стандартных отклонений (M ± SD). При оценке значимости различий применяли коэффициент Стьюдента, а для установления корреляционных взаимосвязей показателей использовали линейный коэффициент корреляции Пирсона. При уровне значимости p < 0,05 различия считали статистически значимыми.

Результаты. У подростков с варикоцеле выявлено значимое уменьшение объема эякулята по сравнению с взрослыми мужчинами. Так, у подростков средний объем эякулята составил 2,32 ± 1,22 мл, а у взрослых мужчин 3,50 ± 1,44 мл, при этом у большего количества молодых пациентов отмечено уменьшение объема эякулята (менее 1,5 мл). У возрастных пациентов, в отличие от молодых пациентов, диагностировано снижение концентрации сперматозоидов (35,88 ± 25,74 против 72,20 ± 49,32 млн/мл) и общего количества сперматозоидов (120,58 ± 91,72 против 173,07 ± 163,92 млн). У молодых пациентов выявлены статистически лучшие результаты во всех категориях подвижности сперматозоидов, а у бесплодных мужчин диагностированы нарушения подвижности сперматозоидов. Так, у подростков среднее количество сперматозоидов с быстрым поступательным движением составило 17,12 ± 11,04 %, с медленным поступательным движением – 29,30 ± 12,29 %, доля прогрессивной подвижности – 46,20 ± 19,82 %. У взрослых мужчин эти показатели составили 5,10 ± 6,36 %, 19,80 ± 9,61 % и 24,95 ± 11,23 % соответственно. У бесплодных мужчин количество случаев отсутствия сперматозоидов с быстрым поступательным движением составило 46 (46,0 %), у подростков – 8 (8,6 %), на категорию неподвижных сперматозоидов у бесплодных мужчин в среднем пришлось 53,10 ± 14,56 %, у подростков – 34,40 ± 21,83 %. У подростков с варикоцеле определено существенно меньше сперматозоидов с нормальной морфологией – 14,14 ± 8,06 % (у взрослых мужчин – 30,08 ± 17,94 %), чаще выявлены дефекты головок – 58,01 ± 12,43 % (у мужчин – 48,83 ± 18,95 %) и жгутиков – 17,24 ± 6,31 % (у мужчин – 10,29 ± 6,21 %). По результатам исследования у подростков чаще диагностирована нормозооспермия – 49 (52,7 %) случаев; у бесплодных мужчин – 12 (12,0 %) случаев, а у возрастных мужчин в 82 (82,0 %) случаев зафиксирована астенозооспермия, у подростков этот показатель составил 5 (5,4 %) случаев.

Заключение. Выявленные отклонения в спермограмме у подростков могут быть связаны с неустоявшимся сперматогенезом. Более часто диагностируемая нормозооспермия у подростков с варикоцеле может свидетельствовать о сохранном репродуктивном потенциале. Нарушение подвижности сперматозоидов у возрастных пациентов, вероятно, связано с формированием оксидативного стресса и повреждением сперматозоидов активными формами кислорода в результате сочетания возрастных изменений, кумуляции негативного воздействия факторов окружающей среды и образа жизни, коморбидности.

Новый коронавирус (SARS-CoV-2), вызывающий коронавирусную инфекцию 2019 (COVID-19), в значительной степени ассоциируется с возможным развитием коагулопатий, которые могут привести либо к кровотечению и тромбоцитопении, либо к гиперкоагуляции и тромбозу. Тромбогеморрагические осложнения также могут сопровождать и развитие онкологического процесса. Особый интерес представляют циркулирующие биомаркеры воспаления, характерные и для коронавирусной инфекции и для развития злокачественного новообразования, такие как фибрин, Д-димер, P-селектин и фактор фон Виллебранда (vWF). В данном обзоре обсуждаются потенциальные точки взаимодействия COVID-19 и онкологического процесса, связанные с дисфункцией эндотелия, тромбоцитов, синдромом системного воспалительного ответа. Наиболее важной проблемой является своевременная терапия пациентов на ранних стадиях развития заболевания, когда присутствуют повышенные уровни фибриногена, Д-димера, vWF и P-селектина. Стремительный рост уровня этих маркеров, за которым последует «цитокиновый шторм», будет свидетельствовать о плохом прогнозе.

Хирургическая и естественная менопауза нередко сопровождается симптомами депрессии. Наряду с послеродовым периодом перименопауза представляет собой «окно уязвимости» для развития депрессии, поскольку снижение уровня эстрогенов обуславливает угасание репродуктивной функции, эмоциональные расстройства, генитоуринарный менопаузальный синдром, которые сочетаются с неэндокринными факторами риска, например, снижением уровня дохода, низким уровнем социальной поддержки, стрессом. Хотя прямая связь между уровнем эстрогенов в крови и депрессией не продемонстрирована, доказана связь между симптомами менопаузы и депрессией, т. е. симптомы менопаузы можно рассматривать в качестве факторов риска. В статье обобщен современный взгляд на правильное консультирование и маршрутизацию женщин с симптомами депрессии в менопаузе в условиях первичного звена здравоохранения, принципы ведения пациенток с факторами риска, включая генитоуринарный менопаузальный синдром, а также методы реабилитации и информационной поддержки. Это поможет повысить качество оказания медицинской помощи таким пациенткам.

Всем давно известна важная роль, которую тромбоциты играют в тромбозе и гемостазе. Лабораторные и клинические данные указывают на то, что кроме этого тромбоциты способствуют прогрессии опухоли и ее метастазированию путем многообразных взаимодействий с опухолевыми клетками. На фоне онкологического процесса происходит модуляция функции тромбоцитов, повышение их активации и агрегации, что является одним из факторов риска тромбозов у онкологических больных. Сами тромбоциты усиливают диссеминацию опухолевых клеток, активируют эндотелиальные клетки, привлекают иммунные клетки к первичным и метастатическим участкам опухоли. В обзоре мы обобщаем текущие знания о сложных взаимодействиях между тромбоцитами и опухолевыми клетками, а также клетками микроокружения, обсуждаем вопросы разработки новых противоопуолевых агентов, направленных на различные звенья функционирования тромбоцитов.

Гормональная контрацепция – самый популярный и наиболее эффективный обратимый метод для предотвращения нежелательной беременности помимо контрацептивного, обладающий многочисленными профилактическими и лечебными эффектами. Основным нежелательным эффектом применения комбинированных оральных контрацептивов (КОК) является влияние на систему гемостаза и увеличение риска развития венозных тромбоэмболических осложнений. Хотя с момента начала применения гормональной контрацепции пройден огромный эволюционный путь со снижением дозы эстрогенного компонента и улучшением качества гестагенного компонента, тромботические осложнения на фоне приёма КОК все еще остаются крайне актуальной проблемой, что обусловлено не только тяжестью течения заболевания и высокой летальностью от тромбоэмболии легочной артерии (ТЭЛА), но и трудностями ее своевременной диагностики. В статье описан клинический случай развития тромбоза нижней полой вены, осложнившийся ТЭЛА, возникших на фоне приема КОК у пациентки 19 лет.

В настоящее время экспоненциально растет количество судебных разбирательств по реальным или мнимым правонарушениям и спорам в сфере оказания медицинской помощи. Часть таких разбирательств получает публичную огласку и инициирует общественное обсуждение, но много большее число таких случаев остаётся незамеченными СМИ и обществом в целом. Всё большее число врачей проходят обвиняемыми по уголовным делам, врачи всё чаще приговариваются к реальным срокам лишения свободы, причём с чёткой фиксацией тенденции усиления строгости мер ответственности, применяемых к врачам. Материал представляет рецензирующий отклик на опубликованную книгу А.А. Понкиной и И.В. Понкина «Дефекты оказания медицинской помощи», поднимающую наиважнейшие онтологические, ценностные и технические вопросы негативного исхода медицинской помощи – по вине или при отсутствии вины врача. Это издание закладывает фундаментальную научную основу под столь ожидаемые российским врачебным сообществом изменения в отношении к врачам, их социальному значению, к объективной ограниченности их возможностей и способностей в излечении больных людей, в спасении их жизней.

Дата предполагаемых родов важна не столько для будущих родителей, сколько для врачей акушеров-гинекологов. Акушерки и врачи всех поколений знают и применяют правило Негеля, основанное на датах менструации, для определения срока беременности. Несмотря на появление ультразвуковой диагностики, которая является более точным способом расчета предполагаемой даты родов, правило Негеля остается актуальным и по сей день.